Майя зажгла свечи и приготовила родовое зеркало, зная, что этот обряд — её единственный шанс услышать голос отца. Дрожащими пальцами она провела по старинной раме, и зеркальная гладь заструилась тёмным туманом. Из тумана проступили очертания знакомого лица, но глаза отца были полны не тепла, а бездонной скорби.
С каждым произнесённым словом Майя чувствовала, как жизненные силы покидают её тело. Холод проникал в кости, а в ушах звенел нарастающий шёпот потусторонних голосов. Она понимала — за возможность сказать отцу последнее "прости" придётся заплатить частицей собственной души.